Абай Кунанбаев. Слова назидания (31 - 39)

Абай, построивший свою философию на основе синтеза мировоззрений Востока и Запада, первым в истории общественной мысли Казахстана раскрыл значимость идеи эволюции, движения и концепции диалектики.

Абай Кунанбаев. Слова назидания (1-3)

Абай Кунанбаев. Слова назидания (4-10)

Абай Кунанбаев. Слова назидания (11-19)

Абай Кунанбаев. Слова назидания (20 - 30)

 

 

СЛОВО 31

Для того, чтобы запомнить советы и следовать им, нужно соблюдать четыре условия.

Первое: надо быть сильным настолько, чтобы подавить в себе самолюбие, когда тебе дают совет. Второе: надо принимать умные слова сердцем, всей душой так, словно бы утоляешь ими жажду. Третье: следует по нескольку раз повторять про себя услышанное, чтобы закрепить его в памяти. Четвертое: надо держаться подальше от вещей, которые изнашивают человеческий ум и заставляют его терять свои ценные свойства.

Таких вещей, кстати, тоже четыре. Это бездумность и беспечность, зубоскальство, меланхолия и пагубное пристрастие к какому-то пороку.

 

СЛОВО 32

Известно, что наукой овладевает тот, кто испытывает жажду познания Но одного стремления тут мало Даже сам процесс приобретения знаний должен быть подчинен определенной системе В противном случае поиски и весь огромный труд человека, затра­ченный на овладение наукой, могут оказаться напрасными.

Сначала ты должен точно уяснить, для чего тебе необходима наука Не для обогащения или приобретения дорогих вещей, не ради дела, которое принесет тебе выгоду или положение в обществе, стремись к науке. Если ты страстно увлечен ею, то богатством для тебя явится каждое твое открытие, устранение самого незначительного пробела в твоих знаниях": Что может быть ценнее такого приобретения? И бывает ли на свете наслаждение выше того, которое ты испытал при этом? У тебя родилась любовь к науке, а она, как и всякая любовь, ненасытна,— значит, ты идешь на новый труд и поиски. Эта любовь, иными словами — жажда познания, помогает тебе запомнить увиденное и услышанное, усвоить их и закрепить в своей памяти в ясных, образных художественных формах.

Если твоя душа лежит к другим вещам, и ты изучаешь науку ради их достижения, то твое отношение к науке подобно отношению мачехи к пасынку. Науку надо любить, как мать любит родного сына. Тогда и наука ответит тебе взаимностью, будет доступнее.

Просвещение не должно быть самоцелью. Это приводит людей к соперничеству друг с другом, рождает ненужное, глупое бахвальство. Любая из этих вещей приносит вред науке и обществу. Даже если споры содержательны и оттачивают ум, все равно излишняя приверженность к ним губит человека, ибо он начинает спорить не ради выяснения истины, а для того, чтобы победить соперника. Наука уже остается в стороне, главным же для такого «ученого мужа» становится стремление запутать другого и сделать его жертвой ложных истин. Как это похоже на дела степных смутьянов, о которых уже говорилось раньше! Человек, сбивший в споре с верного пути сотню людей, не стоит мизинца того, кто вывел на путь истины хотя бы одного заблудшего.

Спор в науке необходим, но в быту он рождает завистников и спесивцев, способных на ложь, наговоры и рукоприкладство.

Достигнув истины, не отступай от нее даже под угрозой смерти. Та истина настоящая, которая захватила тебя всего, покорила, заставила действительно стоять за нее насмерть. В противном случае ты не убедишь в ней других. Какой прок от твоей истины, если ты сам не предан ей? Люди не примут ее.

Не будь завистлив, легкомыслен и мстителен, иначе твоя учеба не принесет пользы.

В девятнадцатом Слове назидания сказано о равнодушии и беспечности и о том, как эти пороки мешают людям стать разумными.

Запомни: там, где они властвуют, нет ни бога, ни народа, ни хозяйства, ни чести — всего того, ради чего существует наука.

И последнее, что я хотел сказать. Для того, чтобы сохранить свои познания и разум, нужно иметь характер. Сильный, крепкий характер. Тут уместно сравнить его с сосудом, хранящим бесценную влагу. Действительно, зачем овладевать знаниями, если их негде хранить? Значит, нужно быть стойким, нужно всегда сохранять твердость духа.

Крепкий характер немыслим без воли, помогающей человеку добиваться того, к чему он стремится, и не позволяющей ему даже минутной слабости. Итак, твердость духа и воля — основа настоящего характера. Пусть же они служат разуму и чести человеческой.

 

СЛОВО 33

Чтобы жить в достатке, надо учиться ремеслу. Скот гибнет от джута, а ремесло не зависит от стихийных бедствий Ремесленника, который трудится в поте лица и продает то, что сделал своими руками, можно считать лучшим из казахов. Но и среди них, немногочисленных казахов-ремесленников, подобно неизлечимой болезни, бытуют пороки.

Во-первых, эти люди не стремятся овладеть новым ремеслом. Они не ищут мастеров лучше себя, не сближаются, не ра­ботают с ними рука об руку, чтобы перенять их искусство, довольствуются тем, что умеют сами, как будто весь мир держится только на таких мастерах. И по стародавней вредной привычке казахов предаются пустому созерцанию, пролеживают себе бока, преступно убивая на это драгоценное время.

Во-вторых, они не умеют работать не покладая рук. Заработав несколько голов скота, начинают мнить себя богачами и хвастливо думают: «Разве у меня не вдоволь скота?» А ведь достаточно появиться такой мысли, чтобы человек предался праздной лени, беспечности и франтовству.

В-третьих, эти люди не остерегаются льстецов. А те не преминут обратиться к ремесленнику с лукавой просьбой: «Ты ведь волен в своих поступках, свет мой, и ты — мастер, искуснее которого нет во всей округе!» Или же: «Ага, что вам стоит выполнить мою просьбу? Вам раз плюнуть, а мне — радость!» Не каждый устоит, услышав такие елейные слова. И если ремесленник поддался соблазну и возомнил о себе как о незаменимом мастере, то отныне он не властен над собой. Он будет тратить все свое время на выполнение бытовых, не требующих особого умения заказов льстецов.

В-четвертых, казах-ремесленник любит заводить приятелей. И чаще всего он оказывается в компании нечестных людей. Обманщики набиваются ему в друзья, дарят какую-нибудь мелочь, обещают золотые горы или свое покровительство, а ремесленник рад до смерти, что нашел бескорыстного друга, и тоже старается услужить ему. Из кожи лезет вон, только бы сделать другу приятное, и не замечает, что его водят за нос. Так проходят дни, забываются и семья и хлеб насущный, растут долги, и наступает время, когда он вынужден занимать у одних, чтобы расплатиться с другими. Теперь бедняга уже обязан трудиться, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Но нескончаемые заказы «друзей», которые он выполняет даром, доводят его до беды: до нищеты и полной зависимости от толстосумов.

Почему так происходит? Кто знает. Странно, что казахи, способные провести кого угодно, так легко обманываются сами.

 

СЛОВО 34

Все люди знают, что они смертны, что смерть наступает не всегда в старости и что после смерти никто не воскресает. Казахи тоже верят этому. Веруют они и в то, что есть всевышний, сотворивший мир, и он устроит суд, когда наступит конец света, покарает за грехи и воздаст за добрые дела, что и наказания и воздаяния его не будут похожи на земные. По их представлениям аллах может наказать человека немыслимо жестоко и вознести невообразимо высоко.

Так почему же, зная эти два очевидных для них исхода человеческой жизни, казахам не творить только добро? Отчего неспокойно, неуютно им на земле?

Причина кроется в их неискренней вере, которая, должно быть, возникла и существует у них только потому, что они, как и все народы, признают загробную жизнь.

Но если вера казахов вызывает сомнение, то как их самих называть правоверными? И кто их сможет после этого наставить на путь истины?

Тот, кто хочет избежать мучений на том и на этом свете, должен знать: в одной душе не бывает двух радостей, двух опасений, двух печалей. Это невозможное явление, ибо для настоящего мусульманина земные заботы и радости не могут быть значимей и ярче небесных, тех, которые ожидают его после смерти.

Но казах, когда он поставлен перед выбором между двумя вещами, одна из которых позарез нужна для земной жизни, другая — обязательна для загробной,— возьмет, без сомнения, необходимую для своего земного существования. Он выбирает, зная, что все в этой жизни быстротечно и никогда нельзя упускать случая. Уповает на милосердие аллаха, на всепрощение его. Полагается на удачу, на следующий случай,— тогда-то он уж непременно возьмет то, что потребуется на том свете.

Как же он после этого докажет, что не про­менял аллаха на земную жизнь? А именно таким мусульманином представляю я каждого из нас.

Человек — дитя человечества. Потому твое рождение и возмужание, твое устремление к достатку или ощущение голода, твои печали, уклад жизни, телосложение, наконец, твоя смерть,— не отличаются от природы и судьбы любого другого человека. Ты, как и все люди, сходишь в могилу и гниешь; знаешь, что тебя тоже ждет страшный суд; твой страх перед бедами и наслаждение дарами обоих миров одинаковы с ощущениями тебе подобных. И разве жизнь кажется тебе длиннее пяти дней? А раз это так, и люди гости друг друга, если ты сам — гость земной, то почему ты стремишься выявить, что знает другой и чего он не знает? Зачем тебе завидовать чужому достатку и счастью, мешать другому жить?

Почему не просишь аллаха, чтобы он благословил тебя на честный труд, а умоляешь его отнять и передать тебе чужое богатство?

Почему создатель должен ради тебя унижать другого человека?

К чему рваться доказывать свою правоту, если не уверен, что она не обернется кривдой? Почему ты должен выпячивать свою грудь, не умея, скажем, связать и двух слов? Чем тебе поможет аллах?

Оставим в стороне веру, не будем гово­рить о том, какой ты мусульманин. Человек ли ты вообще?

 

СЛОВО 35

Говорят, когда наступит конец света, на страшном суде перед всевышними предстанут все хаджи — паломники, побывавшие в Мекке, муллы, суфии, шииты — воины-праведники и щедрые. В священном писании сказано, что щедрые, как и священнослужители, тоже попадут в рай.

Но в день страшного суда людей, которые стали хаджи, муллами, суфиями и шиитами или были щедрыми только ради того, чтобы пользоваться у народа почетом и уважением, говорят, построят отдельно от тех, кто получил эти звания бескорыстным служением аллаху, посвятив всю свою жизнь лишь одному — благочестию.

И скажет создатель первым: «Вы стали на земле хаджи, муллами, суфиями, шиитами и щедрыми, чтобы остальной люд преклонялся перед вами, называя вас «уважаемый хаджи», «почтенный мулла», «высокочтимый суфий», «незабвенный шиит», «несравненно щедрый». Это требовало от вас немалого искусства. Но всего этого вы лишились. Мир, который вы создали общими усилиями, рухнул, а вместе с ним кончилась и сила вашей власти. Здесь иной мир. Не ждите привычного почета, держите ответ. Я дал вам жизнь. На что вы потратили ее? Я дал вам богатство. На что вы употребили его? Вы без устали говорили о божьем суде, но всегда лицемерили, вы проповедовали веру в бога, но всегда без усердия. Вы обманывали людей. Вот на что истрачены жизнь и богатство!»

И обратится создатель к тем, которые посвятили ему свою жизнь: «Вы пожертвовали всем ради того, чтобы стать моими истинными слугами и снискать мою признательность. Я вами доволен. Входите в обитель, она открыта для вас. Достойны милосердия и ваши друзья, которые, хоть и не смогли стать моими слугами, но относились к вам с сочувствием и участием. Укажите их мне, если таковые присутствуют на этом суде».

Вот, говорят, что ждет людей в страшный судный день.

 

СЛОВО 36

В хадисе — священной книге — записаны следующие слова пророка Мухаммеда. «У кого нет стыда, у того нет и веры».

Казахская пословица гласит. «Тот, кто умеет стыдиться, тот умеет быть верным».

Из этих СЛОВ ясно, что стыд — одно из священных чувств. Так что же представляет собою стыд?

Есть стыд, обусловленный невежеством людей. Он похож на смущение мальчика, который не осмеливается вымолвить слова перед взрослым, или на робость иного взрослого, не решающегося на встречу с именитым человеком просто так, без конкретного к нему дела. Нет у подобных людей вины ни перед богом, ни перед своею совестью, но не могут они освободить волю от невежества, сами усложняют все, стыдятся того, чего совсем не следует стыдиться.

Настоящий стыд тот, который вызван поступками, противоречащими вере или разуму или порочащими чье-либо доброе имя. Он бывает двух видов.

Первый — это стыд не за свою провинность, не за себя, а за дела другого. Он вызывается как бы жалостью к этому человеку. Чувство удивления и досады за его проступок, тревога за его судьбу заставляют тебя мучиться. «Почему он так поступил? — переживаешь за него.— Почему? И что с ним будет?..» Сострадание движет твоими мыслями.

Второй — это стыд за свой проступок, который ты совершил по недоразумению, или чрезмерно увлекшись чем-нибудь. И пусть рядом в то время никого не было, но ты понял, что твой проступок унизил твое достоинство или опорочил чью-нибудь добрую репутацию,— и тебя мучает совесть. Ты осуждаешь сам себя, казнишься, теряешь покой, не смеешь взглянуть людям в глаза. Люди мнительные в таких случаях теряют сон, перестают есть. Стыд как бы выворачивает человека наизнанку, определяет меру его человечности или подлости. Где тут оглянуться, найти для успокоения верные слова? Бывает, что некогда утереть слезы и высморкаться. Человек уподобляется затравленному псу. Ничего не видит и не слышит. Иногда доходит даже до того, что лишает себя жизни. Разве что недоброхот или сильно обиженный им человек не простит такого бедолагу! Тот, кто не пожалел его, добавил мучений, решив еще более пристыдить, наверное, сам лишен совести.

Но люди, которых я вижу сегодня, не то что стыдиться, даже краснеть не умеют, когда совершают бесчестные дела. Когда их усовещивают, они даже обижаются. «Я же сказал, что сконфузился, чего же еще надо?»— недоумевают некоторые из них. Или огрызаются:   «Ладно, ладно. Хорошо, мне стыдно. Ну, а сам ты не так бы обмишурился на моем месте?» Есть и такие, которых ничто не выведет из себя. Довод их таков, что хоть стой, хоть падай. «Да ведь никто еще не помер от таких оплошностей! — восклицают они. — Такие-то вон что сделали, и то ничего — живут. Разве можно сравнить совершенное мной с их преступлением? Да и причина у меня была...»

Что можно сказать об этих людях? Есть стыд в их словах или нет? Если подобное называется стыдом, то, как быть со священными писаниями и словами мудрых? В них правда, или в словах этих людей? И верят ли они в аллаха после этого?

 

СЛОВО 37

Достоинство человека определяется тем. каким путем он идет к цели, а не тем, достигнет ли он ее.

Самые прекрасные мысли тускнеют, пройдя через человеческие уста.

Нет уверенности в том, как воспримет мудрое слово себялюбивый невежда.

Помогай разумному. Содействовать неблагодарному — значит опуститься самому.

Сын, почитающий лишь своего отца, — недруг народу; сын народа — и твой друг.

Сильный хоть и желает многого, но довольствуется малым; ничтожный просит мало, но не доволен, даже когда получает больше.

Работающий только для себя, похож на животное, которое заботится о своем брюхе. Вседержец любит того, кто трудится на благо человечества.

Кто отравил Сократа, сжег Жанну дАрк, распял Христа, закопал Мухаммеда в верблюжьих останках? Толпа. Значит, у толпы нет ума. Сумей направить ее на путь истины.

Человек — дитя своего времени. Если он плох, в этом виновны его современники.

Будь моя власть, я бы отрезал язык тому, кто утверждает, что человек неисправим.

Одиночество—погибель для человека Все беды валятся на его голову. Однако мир заполняют не только беды, но и развлечения.

Кто выдерживает первое? И кто не погибает во втором?

Кто не бывал в беде! Удел слабых — терять надежду. Разве за суровой и снежной зимой не идет лето со сверкающими озерами и густым травостоем?

Безвреден — кто в гневе кричит. Бойся того, кто в гневе молчит.

От радости и счастья люди теряют голову. Из тысячи лишь одному счастливцу удается сохранить разум, чтобы не предстать перед народом нагишом.

Дело ладится умением.

Слава — высокая скала. Терпеливая змея взбирается на нее ползком, сокол взмывает на ее вершину в стремительном полете. Недружный народ хвалит того, кто не дошел до нее. И недалекий верит этому обману.

Мир — безбрежный океан. Время — неутихающий ветер. Поколения подобны волнам, спешащим друг за другом, и на их смене держится вечная жизнь.

Нищий, прославившийся умом, выше счастливого царя. Юноша, продающий плоды своего труда, достойней старика, торгующего своею бородой.

Хитрость превращает человека в попро­шайку. Лицемерие делает суфия тунеядцем.

Плохой друг подобен тени. Когда светит солнце — от него не избавишься; когда тучи сгущаются над головой — его не найдешь.

Доверяйся тому, кто замкнут, но дружи с тем, кто общителен. Остерегайся беспечного, но будь опорой опечаленному.

Гнев без силы — вдовец; ученый без последователе — вдовец; любовь без вер­ности — вдова.

Пока ты несчастлив, добра тебе желают все.

Но вознеси тебя судьба — и твой добро­желатель лишь ты сам.

 

СЛОВО 38

О, дети, утешение моего сердца! Все, что я написал о человеческом характере и жизни, оставляю вам на память. Прочтите эти строки без равнодушия, и вы проникнитесь ко мне любовью. Стремление к истине и постижение ее рождаются высоким сознанием; сознание же человека определяется его человечностью, умом и интересом к науке. Появлению этих качеств, прежде всего, способствуют непорочность чувств и крепость тела, которые даются человеку от рождения, а развитие их зависит только от честных друзей, от мудрых наставников.

Но дети не сами идут в школу, не своей охотой овладевают знаниями: на первых порах их приходится либо принуждать, либо привлекать к этому хитростью. И если, постепенно привыкнув к учебе, дети тянутся к ней уже по доброй воле, если у них появилась жажда познания,— лишь в этом случае можно сказать, что они стали людьми. Теперь можно уже надеяться, что они овладеют наукой, и используют ее для блага людей; научатся отличать добро от зла, сомнительное от достоверного, подлинное от поддельного; познают аллаха, самих себя и мир.

Однако в большинстве случаев дети остаются недоучками, а то и вовсе невеждами. Причиной всему — насилие со стороны родителей и мулл, которое убивает в детях искренность. Эта потеря оборачивается тяжелейшим несчастьем. Не бывает толку от учебы этих людей, ибо у них уже все неискренне: и стремление к наукам, и отношение к наставникам, и даже вера в святое учение — иман. Воспитать их полноценными людьми почти невозможно, потому что аллах — это «путь истины», а истина и правда несовместимы с насилием. Разве придет к тебе друг, которому ты передал приглашение через его врага? Когда в душе человека нет любви к аллаху, то нет и веры в него.

Тем не менее, человечество живет, уповая на будущее, оно надеется на лучших сынов, а не на злодеев, на ученых, а не на невежд.

Каковы же пути познания истины и правды?

Человек овладевает науками и знаниями тогда, когда всем своим существом стремится к истине и правде, пытается понять самую суть явлений. Разум и вера двигают им, ибо истина от земли, и он идет к ней разумом, а правда от аллаха, и он принимает ее на веру.

Издревле существует понятие «наука». Наука представляется людям не как что-то сверхъестественное и отвлеченное, а существующее для блага человечества. Не ради аллаха, а для себя. Поэтому наука1 обора­чивается для каждого человека неповто­римостью каждой отдельной науки и увлекает его. Где-то здесь рождается чистота отношения человека к науке, которая в то же время выражает отношение его и к аллаху, ибо наука — это одно из проявлений могущества всевышнего, одно из его свойств.

Человек, идущий в науку ради богатства, славы и почета, никогда не поймет ее сущности. Больше того, когда человек преследует корыстные цели, он теряет человеческий облик. И наоборот, человек становится

Абай имеет в виду совокупность наук на стадии их синкретизма — представление, характерное для общественной мысли Востока до конца XIX века сильнее, когда и богатство, и слава, и призна­ние приходят к нему сами, как результат упорного труда.

Повторяю, мои слова обращены к тем, кто дорожит честью, кто любит истину и хочет знать правду.

Приверженцы ислама должны признать непреложную истину своей веры. Это высшая ступень веры, и она не достигается простым воздаянием молитвы аллаху. Ты, как и все мусульмане, можешь верить, что аллах един, и нет ему равного, что Коран состоит из его священных назиданий, а пророк Мухаммед — его посланник на земле, но все это ничего не даст тебе, ибо истоки чистой истины лежат в другом. Чтобы понять, в чем именно, следует уяснить, ради чего существует твоя вера? Ты веришь ради аллаха или для собственного успокоения? Аллах не пострадает, не станет менее величественным, если ты, скажем, перестанешь молиться, но и тебе не будет успокоения, если ты почитаешь вседержца просто потому, что он велик. В своей вере ты должен видеть для себя спасение, только тогда она принесет тебе пользу.

Итак, ты веришь в аллаха и преклоняешься перед ним. Но он многолик, и ты, сле­довательно, преклоняешься перед всеми его именами и каждым проявлением его своеобразия. Имена аллаха суть названия его чудотворных дел, надо знать об этом. Потом нужно постичь, что означает восемь его божественных качеств. И если ты назвался правоверным и считаешь себя рабом всевышнего, если ты уверен в своей предан­ности ему, то своими намерениями, замыслами и делами старайся быть похожим на него. Не падай духом, считая по невежеству своему, что это невозможно, ибо точное воспроизведение его дел действительно немыслимо. Разве можно человеку быть Всесведущим, Всемогущим, Жизнью, Зоркостью, Чуткостью, Волей, Речью и Созидателем! А все это — проявления аллаха, его имена. Видимо, достаточно хотя бы подражать ему.

Создатель наделил человека восемью качествами, подобными своим, хотя и менее сильными. И если бы мы использовали этот великий дар не в угоду аллаху, мы не могли бы называться мусульманами. Но где пути истинного подражания аллаху и его великим делам?

Природа аллаха такова, что она не нуждается в моем описании, пишу же я потому, что в уяснении указанных восьми качеств, или сил, нуждается наш разум. Мы познаем аллаха по мере его проявления, познать его самого невозможно. Даже тайна созидания недоступна мудрейшим из людей, не говоря уже о природе аллаха. Аллах бесконечен, человеческий разум пределен. Разве возможно предельным измерить бесконечное?

Мы говорим: аллах един, и он во всем. Нам кажется, что в этих словах кроется большая тайна, мы слышим в них какую-то неземную значимость, хотя совершенно ясно, что, например, слово «един» никак не выражают великую сущность всевышнего. Наверное, когда-то это слово оказалось пределом возможностей нашего разума, его потолком. Кстати, ученые и сейчас форму существования любого тела в совокупно возможных его видах фиксируют словом «един».

Бытие существует во вселенной, вселенная существует в аллахе, а аллах, как написал Мухаммед в священной книге — хадисе, проявляется в восьми своих основных прояв­лениях и девяноста девяти качествах. В хадисе пророк Мухаммед не разъясняет своеобразия отдельных назиданий аллаха, и сейчас они читаются людьми по-разному. Я хочу пояснить в своем слове некоторые свойства всевышнего и связь их с жизнью людей или, вернее будет сказать, границы между аллахом и людьми.

Поскольку сама жизнь—это непреложная истина, то, значит, существует и сила, которая ведет человека к определенной, им самим избираемой цели. Человек спешит что-то совершить в своей жизни, старается чего-то достигнуть, одержать победу в каждом своем стремлении. Да разве найдется человек, который желал бы себе поражения или смерти? Нет. Следовательно, человека по жизни ведет воля. Та воля, которая является маленьким подобием Воли — одного из проявлений аллаха. Та воля, которая является маленьким подобием Воли — одного человека, поскольку мы говорим о людях, почитающих аллаха. И если Воля, точно так же, как Наука, есть одно из проявлений аллаха, иными словами, если и Воля, и Наука являются свойствами одного и того же великого создателя, и если все восемь божественных качеств дарованы людям, то нельзя ли говорить о человеке, в котором одновременно могут проявляться два любых его качества, абсолютно преобладая над остальными? Нельзя ли утверждать, исходя из принятого нами условия, что в любом человеке могут соединиться воля и наука? И если да, то не будет ли это означать могущество человека, вернее, могущество его знаний? Нам известно, что есть ученые и есть мыслители. Не каждый ученый может подняться до уровня мыслителя, но каждый мыслитель — ученый. Значит, можно говорить о мыслителе, обладающем глубокими познаниями в области многих наук. И, значит, можно утверждать, что аллах всезнающ, если его мудрость, как мы отмечали, недоступна даже мудрейшим из людей. И я позволю себе заметить, что смертные в состоянии овладеть могуществом знаний, но силой всезнания обладает только аллах. Вот в чем его величие, и оно, пусть недостаточно полно, но все-таки верно выражено нашими предками — аллах един и он во всем. Эти слова ясны и ученому и невежде.

Наука идет к людям через слово, слово становится понятным через звуки или знаки. На этом основаны следующие три свойства аллаха: Речь, Зоркость и Чуткость.

Можно ли поверить, что всевышнему так уж необходимо проявлять себя Речью, Зоркостью и Чуткостью? Думаю, что нет. И если человеку даны язык, чтобы он имел возможность общаться с окружающими, глаза, чтобы он видел мир, уши, чтобы слышал звуки, то это тоже не означает тождества их с Речью, Зоркостью и Чуткостью. Я не говорю о масштабах. Я просто констатирую: аллах—это внимающий, который слушает, и взирающий, который видит, но ни одно из созданий его, в том числе и человек, не может этого постичь. Он говорит словами, но у него нет органа, подобного органам речи человека. Он не сотворил слово — произнес его, и слово это дошло до слуха людей. Аллах видит и слышит совершенно по-другому, совсем не так, как человек. Он просто «Всесведущ знаниями своими». Он сама добродетель, и добивается, чтобы люди подражали ему. Как не вспомнить тут о предельности человеческого разума и бесконечности аллаха? Нетрудно догадаться, что упомянутые три божественных качества даны смертным для накопления разума, ибо разумом держится самое главное на земле — созидание.

В чем же заключается второе главное свойство аллаха—Всемогущество?

В коране написано: «Аллах вечен... Он единственный в своем роде, и нет при нем ничего, он существует вне пространства, и он создал все посредством своей силы...»

Священный хадис определяет созидание как одно из восьми основных проявлений аллаха. Согласиться с этим утверждением значило бы, что мы считаем созидание таким же древним, как и сам аллах, и вечным, ибо аллах никогда не избудет. Но если всевышний не в силах освободиться от него, то оно будет означать уже его безволие, а природа аллаха несовместима с подобным явлением.

О созидателе нужно судить по сотворенному им миру.

Он сотворил мир удивительно упорядочен­ным, где любое живое или неживое тело связано с другими, где одно движение вызывает ответное. Мы видим этот мир и любуемся им, принимая его всей душой, и в его существовании и устроенности признаем мудрость всезнающего и силу всемогущего аллаха. Эти два свойства аллаха — всемогущество и всезнание, следовательно, тоже должны быть равноценны. Не может быть такого, чтобы одно из них оказалось ведущим, а другое ведомым, иначе все восемь свойств аллаха, соединяясь между собой в любом количестве и сочетании, приведут мир к хаосу. Созидание, безусловно, является одной из сил, составляющих могущество аллаха. По всей вероятности, величие аллаха потому и безгранично, что знания его безошибочны, а сила — неуязвима. А это вытекает из нашего предположения, что созидание руководимо могуществом и подчинено ему.

Этим исчерпывается мое доказательство того, что аллах всесведущ знаниями своими и всемогущ своею силой, а остальные его шесть свойств являются как бы вспомогательными для двух названных проявлений.

Но не это главное, что заставило меня писать об аллахе. Я начал это слово выражением: «О дети, утешение моего сердца!..» Я хочу писать о мире людей.

Когда видишь человека в этом «сотворенном богом мире, где он полагается на ум и волю, на силу своего тела, когда видишь его борьбу за жизнь, его неуспокоенность, то почему-то думаешь о всевышнем как о существе, подобном человеку. О всевышнем, который, наделив людей восемью божественными качествами, спокойно взирает на то, как в этом его царстве люди по-разному ищут истину и воспринимают земные блага, не с одинаковым рвением творят молитвы и ищут пути спасения. Почему выделяются люди, которым как будто известно все, что уготовано им и на том и на этом свете? Почему их становится все больше, и мы видим уже целые толпы?

Наверное, грешно так говорить, зная, что человек обладает лишь волей, а создатель недоступен его разуму. Зная, что человек посредством своей воли овладевает частицей науки, и она подобна капле из океана знаний, являющегося божьим достоянием. Зная, что аллах не только всемогущ и всесведущ, но и милосерден. И хотя милосердие создателя не упоминается среди его восьми основных свойств, но оно достаточно ясно выражено такими эпитетами, применяемыми к нему, как Всемилостивый, Отзывчивый, Всепрощающий, Любящий, Защищающий, Покровительствующий, Благодетельствующий, Дарующий, Указующий, Непогрешимый.

Можно бы сказать, что самый смысл определений говорит в пользу моего довода. Но это было бы традиционным доказательством, а милосердие аллаха, как мне кажется, требует логического обоснования.

Мир удивителен. Неживое тело не чувствует боли, а животные поддерживают жизнь уже разумных существ — людей. Животные не будут держать ответа на страшном суде, а человек должен отвечать за свои поступки.

Творец поставил человека на две ноги, чтобы он был высок, установил голову на плечах, чтобы он мог видеть далеко, дал две руки для труда. Человек не наклоняется, как животное, к пище, а подносит ее ко рту рукой. Ему даны нос, чтобы чувствовать запах еды, и глаза, чтобы видеть ее чистоту. Глаза от соринок оберегаются веками, веки продолжены ресницами, но и они бессильны против пота, стекающего со лба, и потому человек имеет брови. Лицо человека красиво. Аллах призвал людей к общему труду, и поэтому одному дал ум, другому красноречие, третьему — волю.

Разве не чувствуется во всем этом любовь создателя к человеку? И разве не долг человека отвечать на эту любовь взаимностью?

Приглядитесь и вдумайтесь.

Солнце нагревает землю, заставляет испаряться реки, моря и океаны; испарения образуют тучи и возвращаются на землю благодатным дождем. Земля покрывается зеленью и расцветает цветами, ласкающими глаз Наливается соком сахарный тростник, созревают плоды, разрастаются деревья, укрывая птиц и зверей. Рождаются ключи, образуются новые реки, или разливаются старые, и вода течет в озера, моря и океаны. х Вода утоляет жажду всего живого, в глубинах ее размножается рыба. Солнце греет землю...

И весь этот мир предназначен для людей. Земля одаривает их хлебом, фруктами, хлопком, кендырем и другими богатствами; птицы дают им пух, мясо и яйца; животные — мясо, шерсть, шкуру и силу; водоемы — рыбу, а рыба — икру. Даже пчелы трудятся для людей, собирая мед и воск, а черви прядут шелк. Цветы умиротворяют людей своим ароматом.

Ничто из этих богатств не служит самому аллаху, ибо он властелин мира и ни в чем не нуждается. Миллионы хитроумных машин и тысячи фабрик тоже созданы для блага чело­вечества.

Разве не видна во всем этом любовь аллаха к людям? И разве не долг человека отвечать на такую любовь взаимностью?

Всевышний не допустил того, чтобы люди из-за ненасытности своей уничтожали всех животных и тем самым принесли вред будущим поколениям. Он сделал так, что люди оберегают животных своей жадностью, а зверям и птицам для спасения дал силу, быстрые ноги и стремительные крылья. И теперь одни животные селятся на неприступных скалах, другие живут в темной глубине вод, третьи хоронятся в густой чащобе леса. И все они стремятся к размножению и наделены неистребимым инстинктом защиты своих детенышей. Нет, всевышний не сделал людей полновластными хозяевами земли, он лишь позаботился о том, чтобы не переводилась их пища и не могла прекратиться жизнь. Великая справедливость стоит за всеми этими удивительными свершениями всевышнего.

Итак, всемогущий аллах всеведущ, справедлив и милосерден.

И мы, как правоверные, во всем следуя аллаху, должны бы обладать и тремя анало­гичными силами: знаниями, честностью и состраданием. То есть мы обязаны были поставить себе целью овладеть науками, постоянно думать о своем человеческом до­стоинстве и, творя добро людям, стремиться стать истинными мусульманами.

Но всегда ли наши поступки справедливы и ясны? Нет. Мы предали забвению эти божественные качества нашей веры. Каждый почему-то хочет, чтобы другие были справед­ливы к нему и делали ему добро, но сам он не делает этого. Это ли не глумление над верой?

Люди сбились с пути, указанного всевышним. Священные слова пророка: «Подумай о величии аллаха» и «Воистину аллах любит справедливых людей»— никем не принимаются с должной искренностью и надлежащим знанием.

Благочестия полны аяты — стихи корана, но люди забывают об этом. Вот что говорит коран: «Совершайте добрые дела и призывайте к этому других, ибо аллах любит людей, склонных к благодеянию». И дальше: «Есть люди, которые верят в аллаха и совершают добрые дела. Им навечно уготовано место в раю».

Разве не верны требования Корана? Поскольку аллах с любовью сотворил тебя и окружающий мир, то и твоя любовь к аллаху должна быть деятельной. Ты обязан быть честным.

Следующий аят гласит: «Но есть такие люди, которые, веря в аллаха, совершают добрые дела лишь потому, что знают: аллах не прощает злодеев».

Понятно, что поступки подобных мусульман противоречат сущности благодеяния, хотя и будут называться добрыми. У этих людей отсутствует совесть. Великий пророк Мухаммед, да воздаст ему аллах мудрости сполна, писал: «У кого нет совести, у того нет и веры». И здесь мы еще раз убеждаемся, что настоящая вера достигается не простым воздаянием молитвы. Изнурять тело молитвами и постами, может быть, и необходимо, но истоками истинной веры, безусловно, являются сознательность, честность и сострадание.

Маленький пример. Если человек, не отделяющий себя от народа, желает дружбы своего народа с другими, то уже это одно говорит о нем, как о сознательном и честном человеке. Разве его мысль не начало благо­деяния? И разве этот человек не чист перед аллахом тем, что желает людям добра? А чистое намерение — основа веры, и ею надо дорожить. Как говорил суфий Аллаяр,  бывает одна особенная истина, которую ставишь выше ста других. Так и вера должна быть для людей превыше всего.

Мы пришли к выводу, что истинно верую­щий должен обладать тремя качествами: знаниями, честностью и состраданием. Вера зовет его к слиянию с аллахом, и он стремится к всеведению, справедливости и милосердию. К чему же, в конце концов, ведут эти три силы? В чем совершенство человеческого развития? В каких формах предстанет совершенство? Это основа неизмеримого и высшего, это — истина, разум и благо.

Достижимы ли они? Да. Все три силы, ведущие к ним, заложены аллахом в каждом человеке. В разной степени, разумеется. Но развитие этих сил или свойств зависит уже от самого человека. Совершенство каждого из свойств и гармоничное сочетание их достигается усердием и преданностью. Преданностью науке, вере, жизни.

Обладателями трех божественных сил, прежде всего, были и есть пророки, потом аулие — святые праведники, потом ученые богословы, а за ними уже истинные му­сульмане.

Праведники первыми после пророков прониклись любовью к всевышнему, и привили это чувство людям.

Но и пророки, и праведники отреклись от земных благ и думали лишь о загробной жизни. У них и мысли не было об имуществе или хлебе насущном. Только такой путь, считали они, ведет людей к духовному совершенству.

Ученые же, наоборот, во все времена заботились о земных благах, ибо без религии, науки и ремесла, полагали они, невозможно достичь гармонии в жизни.

Можно сказать, что пророки и ученые стремились, в сущности, к одному, хотя и разными путями. Мне кажется, что обе эти группы, следуя своим идеалам, в известной степени принесли себя в жертву.

Во-первых, если бы человечество стало на путь веры и отреклось от земных благ, то мир пришел бы в немыслимое запустение.

Кто бы тогда пас скот, шил одежду и сеял хлеб? Кто бы боролся с иноверцами? Кто бы искал и осваивал богатства недр?

Не говоря даже о прегрешениях и проступках, не угодных аллаху, уже один отказ от земных даров был бы неразумен и неблаговиден, ибо всевышний сотворил их именно для счастья людей. Подобный шаг, наверное, был бы даже преступным перед жизнью.

Во-вторых, последователи пророков рис­ковали бы и вовсе сгинуть с лица земли. Под гнетом иноверцев (а они наверняка были бы завоеваны) самые нетерпеливые были бы истреблены, а терпеливые превратились бы в покорных рабов. Где же тут духовное совершенство?

Может быть, этот путь не для всех му­сульман? Но о какой правде может идти тогда речь? Если правда существует не для всех, а для какой-то части народа, то это не божья правда. Народ, который не имеет великой цели или общей правды, духовно мертв. А там, где нет жизни, не может быть и совершенства.

Но, оказывается, не все святые отреклись от земных благ. Трое из сопровождавших пророка святых — Габдурахман ибн Гауф, Сагид ибн Абудкас и хазрет Гусман — были известными богачами. В чем же дело? Причиной аскетизма святых, как мне кажется, было неверие в свои силы, возникшее из опасения, что сладости жизни ослабят их веру. Но это могло быть и своеобразным приемом, при помощи которого святые хотели заглушить в людях стремление к богатству. Святые неслыханным аскетизмом изводили себя и, должно быть, верили, что их самопожертвование послужит примером для масс. И хотя их попытка обратить усилия и помыслы мусульман к таким понятиям, как справедливость, благодеяние и преданность аллаху, были продиктованы огромной любовью к людям, они все же дошли до крайности, и путь этот оказался непрочным. Совершенства здесь могли достигнуть люди, сознательно обрекшие себя на мучительную жизнь. История показала, что редко кто отваживался на это. Тут требовались люди одержимые, твердые духом и телом, до фанатизма преданные аллаху, обладающие упорством ученого, беззаветно любящие людей. Почти немыслимое дело, чтобы средоточием всех этих качеств был один человек, и когда все же такой человек объявлялся, он оказывался пророком, гением, злодеем.

Безнравствен тот, кто считает, что любит аллаха и потому постиг истину веры.

Во-первых, нельзя уподоблять человеческую любовь привязанности животного.

Во-вторых, даже если ты стал мудрецом или ученым богословом, это еще не значит, что ты познал аллаха.

Между начитанностью и настоящими знаниями, по-моему, такая же разница, как между самой наукой и внешними признаками ее, когда зачастую красноречие выдается за мудрость, а энергичные, быстро соображающие люди сходят за ученых.

Аллах ничего не создал без повода, а если люди стремятся познать сущность сотворен­ного им мира, то эта тяга тоже определена всевышним. От познания мира люди обра­щаются к постижению природы самого аллаха, и, быть может, тогда рождается любовь к нему, ибо люди, прежде всего, уясняют то, что аллах сотворил их, любя и сострадая. Грешно, не поняв всего этого, уверять людей в своей любви к аллаху.

Мудрецом или мыслителем можно назвать только того, кто своим умением, размышле­ниями и опытностью дошел до сознания высших духовных сил и обязательно соединяет в себе любовь и правду.

Без подобных людей мир превратился бы в хаос. На пути установления истинного и ложного, определения причинности явлений, на пути мучительного искания блага для всего человечества мыслители забывают не только веселье, но и все удобства жизни. Самые лучшие человеческие творения создаются их умом. Их дела земные, но лишь на ниве их творчества утверждаются основы загробной жизни. И если богословие и оккультные науки рождают слепую веру, то разум мыслителей сеет веру истинную, сознательную.

Но не все мудрецы являются мусульманами. Большинство их, познав природу и человеческий характер, не постигли истины веры. Одни из этих мудрецов не признают аллаха, другие не принимают условий имана, третьи сомневаются в божественном начале восьми основных качеств человека. Однако наиболее энергичные из них нашли электри­чество и пути его использования, научились ловить молнию, держать связь на далеком расстоянии. Они подчинили своему разуму силу огня и воды, заставив ее работать на человека. И самое главное — они умеют направлять ум сотен людей на полезное дело. И потому мы обязаны им.

Великий пророк Мухаммед, да одарит его аллах милостями своими, писал в священной книге: «Хороший человек тот, который приносит пользу людям». Мудрецы, по моему убеждению, из таких людей. Нынче этих мудрецов называют тоже учеными, но следует отличать их от ученых богословов.

Теперешние муллы не терпят ученых. Это выдает невежество священнослужителей, склонность их к низменным вещам. И дей­ствительно, большинство мулл, научившись арабскому и персидскому языкам, начинают соперничать друг с другом и, движимые гордыней, мечтают лишь о том, как бы возвыситься. Для достижения своей цели они используют любое средство. Обманом и хвастовством сбивают с толку людей. Вот и судите, какая от них польза людям. Нет, муллы превратились в недоброжелателей своего народа.

Муллы, если хотят сделать для людей что- либо полезное, должны прислушиваться к словам правды. Для этого, прежде всего, надо уяснить себе, что преследование правдивого слова — позор. И не только позор, а преступление, потому что правда именуется еще истиной, а истина — это аллах. И прежде, чем бороться против ученых, постарайся понять, против чего в их лице ты восстаешь.

Пустое себялюбие, равно как и любое другое проявление эгоизма, погубило на этом свете не одного человека. Мало поэтому стать муллой, надо стремиться быть человеком.

Великий Мухаммед, да одарит его аллах милостями своими, однажды сказал: «Когда наступит конец света, один день по своей тяжести покажется людям целым годом».

Мюриды задумались над его словами. И спросили они пророка: «От восхода до захода солнца правоверные молятся пять раз. Молятся о своем спасении. Сколько же раз надо будет молиться в тот день, о котором вы говорите?»

Пророк Мухаммед, говорят, ответил так: «Это будет известно ученым богословам того времени».

Выходит, пророк не считал обряды чем-то незыблемым, а признавал их обновление. Знают ли об этом муллы? Впрочем, какой из этого толк? Ведь наши медресе обучают точно так же, как и в седую старину. Знания, получаемые в них, не отвечают духу времени и никак не могут быть применены в жизни. Потому муллы и проводят всю жизнь в бесполезных спорах и мелких дрязгах, преследуют друг друга. И это в то время, когда, например, в Турции уже давно открыты учебные заведения, где юношей обучают различным наукам, построено немало военных и других специальных школ.

Оставим в стороне мулл. Есть священ­нослужители, облеченные большей властью, чем муллы. Это ишаны, направляющие работу мулл целого уезда или даже всей губернии. Ишаны все без исключения окончили медресе, философия их схоластична, и потому вреда от них даже больше, чем от невежественных мулл. Ишаны считают себя истинными проповедниками веры, хотя они, как легко заметить, безнадежно отстали от жизни; мнят себя духовными исцелителями людей, хотя совершенно ясно, что это вовсе не их удел. Это лживые и коварные люди, хорошо сознающие всю шаткость своего положения и никогда не расстающиеся с четками и чалмой. Их всегда видишь в окружении невежественных людей, слепо верующих в аллаха.

Мы убедились, что вера безгранична, и никто из смертных не в силах ее познать до конца. И тот, кто решительно и с полным сознанием вступил на этот путь, может называться истинным мусульманином. Советом ли, или имуществом он отныне обязан творить добро ближнему. И если он посвятит благодеянию всю свою жизнь, то можно надеяться, что он станет ближе к аллаху.

Творить добро — долг каждого человека.

Но есть люди, помыслы и дела которых направлены на то, чтобы жить в достатке и красиво одеваться. Они из кожи лезут, чтобы выставить себя как на базаре и сорвать похвалу в свой адрес или вызвать чью-нибудь зависть. Но что с того, если кто-то будет завидовать их нарядам? Преследовать в жизни только личные выгоды — значит быть ограниченным человеком. Не от большого ума идет желание человека обладать всеми благами мира. Достоинство человека определяется не внешностью и достатком. Аллах судит о человеке по его сердцу и уму. И люди, которые избрали богопротивный путь, равно как и люди, которые завидуют им, вряд ли когда-нибудь станут полноценными. Если они и поумнеют, то, должно быть, благодаря помощи людей невероятно добрых.

Всегда ли осуждается стремление к богатству? Нет. Устроенность жизни как бы очищает ум человека, а достаток создает условия для его развития. Нужда же, бывает, превращает человека в животное, все усилия которого идут на то, чтобы прокормиться, не умереть с голоду. Не имея возможности познать смысл жизни, он остается невеждой, а это противоречит назначению человека. Коран осуждает невежество, считая его глумлением над человеческим именем. Человек должен стремиться к богатству, как к средству, которое, во-первых, дает ему возможность оказывать неограниченную помощь своим братьям, во- вторых, не позволяет ему самому попасть в губительную зависимость от других. И то и другое означает, что изобилие необходимо для обеспечения свободы людей и создания определенных условий для их духовного развития.

Наука постигается не для того, чтобы с ее помощью нажить богатство. Наоборот, богатство должно служить развитию науки.

Знание и ремесло — вот настоящее богатство.

Процесс овладения знаниями или искусством какого-нибудь ремесла — высшее благо.

Но для того, чтобы знания и искусство принесли пользу народу, они должны быть подчинены вере, ибо вера требует от людей благодеяния.

Всевышний создал мир по законам пре­красного, Л а людей — с благородным стрем­лением к совершенству и продолжению рода. Одной из важных предпосылок совершенства является дружба. В ней люди обязаны видеть свой долг. Но долг этот выполним только тогда, когда человек склонен к дружелюбию. Если твое расположение к кому-то вызвало ответное чувство, и если ваша дружба, основанная на взаимной любви и уважении, переросла в привязанность друг к другу, то эту дружбу можно считать настоящей. Прекрасно, когда такая дружба связывает  большой круг людей.

Бескорыстная, чистая дружба исключает какое бы то ни было чувство неприязни, эгоизм или попытку человека  завоевать себе славу в глазах других, скажем, острым языком или из ряда вон выходящим поступком.

Есть два способа выделиться, обратить на себя внимание людей.

Первый заключается в том, что человек, столкнувшись со злом или несправедливостью, не опускается до уровня тех, кто творит это зло, а всеми силами противостоит им. Это человек со светлой душой. Его стойкость вызывает уважение.

Второй состоит в том, что человек избирает зло своим оружием. Он чинит людям не­приятности, унижает их, если у него в руках власть, оскорбляет, если слаб. Это человек с темной душой. Его поведение оборачивается для него враждебностью людей.

Стремление отличиться во что бы то ни стало рождается себялюбием, что является чертой характера людей, не способных к дружбе. Себялюбие делает человека завист­ливым, зависть его озлобляет других, ему подобных, и таким образом люди теряют покой и становятся недругами.

Есть три вещи, которые унижают человека. Это невежество, леность и злодеяние.

Невежество — отсутствие знаний, а без знаний ничего не приобретается в этом мире. Не стремиться к знаниям — значит уподобиться животному.

Леность — враг человечества. Она в свою очередь рождает покорность, инертность, бесстыдство и нищету.

Злодеяние — бесчеловечно. Тот, кто все время норовит сделать людям зло, теряет свою человеческую сущность и превращается в зверя.

Люди должны иметь ума хотя бы настолько, чтобы противостоять этим трем порокам и стать знающими, чтобы быть в жизни энергичными и справедливыми. Надо всегда иметь перед собой примером чудотворную силу аллаха и надеяться на возможность своих рук и мыслей тоже как на чудо, верить, что каждое твое дело пойдет на пользу народу. Без этой надежды и веры — ты никто. Тебя хватит ненадолго. Не быть рабом аллаха — значит не быть слугой народа:

Да, всевышний ничего не создал зря. Все, созданное им, логично, имеет добрый смысл и разумно связано с другими его творениями.

Науки, например, как бы олицетворяют развитие людей, путь народов к прогрессу, путь познания людьми аллаха, природы, самих себя.

Долг, прежде всего, понимается как высокая нравственная категория, как обязанность человека совершать благодеяние.

Говорят: «поступок»,— и обязательно думаешь, что человек должен поступить законно, разумно, по совести.

Говорят: «стремление»,— и веришь, что оно будет направлено к доброму, возвышенному, прекрасному.

Пророк Мухаммед, да одарит его аллах милостями своими, писал в хадисе: «Без стремления не бывает доброго дела». Значит ли это, что для постижения аллаха нужно обязательно соблюдать все обряды, требуемые муллами? Ведь сам пророк, как мы выяснили, не считал обряды чем-то незыблемым. Не идем ли мы по ложному пути?

Хорошо, вы совершаете омовение, молитесь, держите пост, вы стремитесь к воздержанию от мирских или чувственных отрад, но действительно ли все это дает вам успокоение? Внешне вы спокойны, даже невозмутимы, но так ли спокойна ваша душа?

Совершаемые вами обряды тогда искренни и полны смысла, когда вы всем существом признаете божью правду. И омовение, и молитвы — намазы, и пост должны быть лишь внешним проявлением убежденности; но если вы не прониклись безграничной верой в аллаха, то не превращаются ли эти обряды в величайшее выражение человеческого лицемерия?

Может быть, правы те ученые богословы, которые утверждают, что есть одна вера, настоящая, и она не делится на сознательную и слепую. И обряды, по их мнению, являются лицом веры, украшают ее и только потому необходимы.

Я уверен: редко кто интересуется истинным назначением обрядов. Раньше они служили для сохранения чистоты веры. Служат ли они этому сегодня? Наверное, все-таки глупо, когда люди, по настоянию мулл, молятся ради того, чтобы не казаться неверующими.

Но в чем заключается сущность молитвы?

Правоверный сперва освобождает тело от испражнений и совершает омовение. Становясь на молитвенный коврик, он проводит смоченной в воде ладонью по носкам и подъему ичигов, показывая всем, что он чист и совершил омовение. Потом точно так же проводит ладонями по лицу и шее, имитируя умывание. Надо отметить, что все движения рук идут сверху вниз, так, как стекала бы по телу вода, если бы он мылся. Теперь совершающий намаз готов к общению с аллахом.

Он трогает пальцами уши, и это тоже знак. Знак того, что он признает свое ничтожество перед аллахом и, не смея воздевать руки к нему, ибо аллах везде и нигде, он весь как бы прекращается в слух. Взывает к его помощи, чтобы аллах удержал его от соблазнов, ибо он погряз в мирских грехах. Затем покорно складывает перед собой руки — раб стоит перед всемогущим повелителем и молча уверяет его в своей покорности. Оборачивается в сторону Мекки, ибо там родилась великая вера, и он надеется, что его молитвы будут услышаны ал­лахом.

Он читает молитву, начиная ее с суры фатиха — восхваления всевышнего. Разъяснять эту суру — долгая история, да и взялся я прокомментировать лишь внешнюю сторону обряда.

Молитва продолжается... Руки прижимаются к коленям, и кладется первый поклон. Им как бы говорится, что молящийся непосредственно предстал перед аллахом. Опускается на колени и касается лбом земли, повторяет поклон и выпрямляется. Великолепное выражение мысли, что он, человек, вышел из земли и уйдет в землю, что он продолжит жизнь в потустороннем мире и в конце концов предстанет перед страшным судом всевышнего. Молитва приближается к концу... Последнее коленопреклонение — еще одно приветствие, еще одно выражение своей признательности аллаху, еще одна просьба, чтобы аллах одарил милостями своими пророка, который придет к людям.

Молитва закончена. Творцу принесены покаяние, любовь, благодарность его раба и просьба за будущее всех мусульман.

Вот как выражается человеком его вера.

Но что дает это внешнее проявление самой вере и людям? Кто объяснит это мне?

 

СЛОВО 39

У наших отцов и дедов по сравнению с сегодняшним поколением, конечно, было меньше знаний. Они были бесцеремоннее в обхождении, менее культурны, чем мы. Но деды наши обладали такими двумя качествами, которыми мы сейчас никак не можем похвалиться. Это стремление к единству и забота о чести.

Мы приобрели многое, стали образованнее: жизнь безудержно движется вперед. Но, не вернув себе этих двух возвышающих человека качеств, мы не сможем встать в ряд с великими народами. Больше того, все наши достижения и поиски оборачиваются не на пользу нам, а во вред.

В давние времена в народе умели почитать лучших мужей. Самых мудрых и честных из них облачали особыми полномочиями и называли «ель-басы»— глава народа и «топ-басы»— предводитель общины. Эти избранные решали тяжбы и управляли жизнью страны, а все остальные беспрекословно подчинялись их воле и занимались своими большими или малыми хозяйственными делами. В народе говорили: «Возьми в руки альчик и, если годится, сделай из него биту»,— но при этом добавляли: «Когда каждый мнит себя бием, людям тесно на земле; когда народ един со своим вождем, он не сгорит и в огне».

Да, народ стоял стеной за своих предво­дителей, отдав им в руки бразды правления и помогая им во всем. Он не замечал недостатков своих кумиров, славил их прозорливость. И, почитая их как божество, он становился лучше и сам. О чем же. как не о благоденствии и возвышении своей страны осталось печься вождям, когда богатство народа было их богатством, а люди были их братьями?

В степи бытовала и такая пословица: «Кто не дорожит своею честью, того чужой обидит». И снова люди предостерегали друг друга: «Жаждущий отмщения за личную обиду приносит вред общему делу».

Говорили еще: «Шестеро склочников упустят то, что они уже держат в руках, четверо дружных добудут даже то, что спрятано на небе», «Кто любит дорогу, найдет казну, кто любит спор, повстречает беду», «Родич может потерять человеческий облик, но никогда не теряет кровных уз».

Да, когда в аулах упоминали имена предков и взывали к их духу, сородичи прекращали междоусобицы и забывали всякие обиды. Вставали как один на защиту обиженного.

Где сейчас эти два высоких качества? Они тоже были плодами достоинства и стойкости, и, потеряв эти славные качества предков, мы потеряли все.

Теперь не дружат. Душевное расположение заменил обман. И не умеют враждовать. Гнев подменен завистью и склоками.

 

 

ФОТО: el.kz

---

---

---

---